Библиотека > Эпические дневники > Нарн-и-хин-Хурин

Ненаписанная повесть
РИ "Нарн-и-хин-Хурин"
24-25 августа 2002 года

Вот, решилась наконец-то написать. Впрочем, это не отчет, а так, - дневниковые записки. Или развернутый ответ близкому другу, решившему поинтересоваться, "а как вы там съездили на Хурина?".

Pre

Я редко так тщательно готовлюсь к игре. Еще сидя на Сильме, в одну из недолгих передышек между войнами я поймала себя на том, что ощущаю груз прожитых лет. И тогда я приняла решение, что это стоит использовать.

Я редко играю старых и мудрых. Редко - значит никогда. Обычно я предпочитаю выехать какой-нибудь юной девой, не обремененной жизненным опытом, психотравмирующими воспоминаниями и этим самым "грузом прожитых лет". Но тут мне почему-то пришло в голову, что старые привычки надо ломать. А еще - что сейчас самое время это сделать.

Две недели до игры - мы с Ноэль сидим на набережной Нескучника, у самой кромки реки, и делимся воспоминаниями своих будущих персонажей. Обеим есть, что рассказать.

Я - нолдэ, почти перворожденная (рожденная, да, именно рожденная на Куйвиэнен), в жизни три раза менявшая внешний облик. Рассказываю Ноэль, как и почему. Мы обсуждаем, как наши персонажи познакомились. Она дает мне имя.

Тиночка сидит рядом и слушает. Я описываю себя, периода жизни в Нарготронде. Тиночка дает мне имя.

Лаурэломэ Нэльвайявен - это практически то же самое по мироощущению, что и моя сильмовская персонажка к концу игры. Только предыстория этому другая (об этом, я думаю, стоит отдельно).

Платье вот, к стыду своему, сделать не успела. Пришлось везти недошитое и тщательно изображать, что оно так и надо.

* * *

Заезжали в пятницу. Под вечер. Только дошли и чуть-чуть выдохнули - надо идти встречать электричку. Я, по нолдорскому обычаю, беру на себя работу, от которой все отказываются. Мне в пару дают Олосту. (Который на игре Линтакенвэ сын Кенвэ, но разрешает называть себя Олоста. В память о Сильме).

Прогулялись, по дороге обсуждая достоинства и недостатки всяческих апокрифов на профессорский мир. Я ему изложила генеалогию Первого Дома нолдор с точки зрения Альвдис. Произвело ожидаемое впечатление.

На станции встретили мастеров, уезжавших с полигона в Москву. Они нам объяснили, каким образом на Красноармейск ходят электрички (платформа Федоровская - одноколейная, поэтому электричка одна и курсирует туда-сюда). Согласно этой теории, электрички, которую мы встречаем, не существует.

Мастера уехали, а мы пораскисли. Темнело. Думать, что мы встречаем нечто несуществующее, было тоскливо, но мы упрямо решили дождаться указанного времени и потом с чистой совестью вернуться назад. (Здесь следует заметить, что никакого расписания, а тем более - билетной кассы на Федоровской не было. Кажется, на платформе не было даже таблички с названием).

И, как в хорошей сказке, наши старания вознаграждаются. В обозначенное время из Москвы движется электричка, которой не существует. Тут и сказочки конец. И тут же начало следующей. Из электрички не вышло НИ ОДНОГО ролевика.

Все же - квест выполнен, поезд встречен, и мы возвращаемся назад. Прошли поселок, идем уже по лесу. Темень - хоть глаз выколи. Я рассказываю Олосте, как мечтаю снова попасть на Куйвиэнен. И еще - вновь увидеть Финвэ. И тут нас подрезает машина с юными оболтусами, вкусившими огненной воды.

Не то чтоб страшно. Неприятно. Вдвойне неприятней от мысли, что я могла оказаться на этой дороге одна. Обошлось.

Дальше - опять как в сказке. Подходим к перепаханному полю (уже неоднократно упоминавшемуся в отчетах). Все-таки хорошо, что мне Айвэс подсказал, что когда будем обратно возвращаться, будет темная ночь, а то бы сама ни в жисть не догадалась. Мудрая Лаурэломэ с грузом прожитых лет на челе. Хвала богам, прихватила-таки с собой фонарик.

Кое-как перебрались. Все время норовили свернуть не туда. Полезли в лес - стало спокойнее. Тропа-то одна, даже слепой пройдет. Там мимо даже захочешь - не ступишь. И четко понимаешь, что никого, кроме нас, в этом лесу нет и быть не может.

Проходим пять метров - видим свет. Гасим фонарь, орем "Стой, кто идет!". Оказалось - Айвэс с Арагорном, нас встречать. Блин, запамятовала.

Когда добрались до лагеря, там уже все спали, так что нашу новость о том, что никто больше не приехал, восприняли равнодушно. "Будет утро - будут люди".

* * *

Утром и вправду приехали люди. Оказалось, что с вечера они просто не нашли станции "Федоровская" в природе.

Развели бурную деятельность по постройке лагеря. Надо сказать, местность весьма удачная - удалось поставить отдельно жилой, отдельно игровой лагерь, да и вода оказалась близко.

Досада была всего одна, а именно - в округе крепкого сухостоя почти не было. Были трухлявые дрова. Из которых, тем не менее, предстояло построить пиршественный стол, лавки и, пардон, сортир. Боже, как же мы мучались! Найти, залезть, достать, отпилить, дотащить - и так двадцать раз! Я, выполняя скромное поручение по постройке сортира, обшарила территорию такого радиуса, что страшно подумать, сколько километров пришлось облазить тем, кто носил бревна на стол.

Но как бы ни было, Нарготронд был построен. Мы ковырялись до самого начала игры, но все же сделали такое, о чем потом вспоминали все, кому по игре доводилось у нас побывать (особенно если было, с чем сравнивать).

Хотя это, на самом деле, не очень честно по отношению к остальным командам и поселениям. На игре было примерно человек 50, из них около половины были в Нарготронде.

Обмолвлюсь, пока есть возможность, что мне удалось переделать до игры большое количество работы - я шила и развешивала знамена, строила сокровищницу, строила пресловутый сортир, красила и разрисовывала щиты. Все это время на меня активно охотились с фотоаппаратом. Видимо, я так живописно смотрюсь с иглой и кистью.

Подошло время стартовать игру. Я удалилась переодеваться и наводить марафет. По концепции я должна быть седовласой, да еще чтобы по моему лицу читалось, что я многое пережила. На волосы я извела баллончик специального серебряного спрэя, купленного в театральном магазине (идея была позаимствована у сильмовских перворожденных эльфов, которые в начале игры дружно ходили с посеребренными прядями. На мой взгляд, смотрелось очень стильно). Потом искусственно состарила лицо макияжем. Эффектом я оказалась довольна, да и остальным, говорят, понравилось.

* * *

Помню, игра долго не могла начаться. Все чего-то ждали. То ли отмашки от мастеров, то ли темноты, то ли дозаезда всех участников - не помню. У нас до последнего строились.

Потом оказалось, что предполагается еще и парад. Трудно сказать, чего ради он был предпринят - видно уже не было, слышно, в общем, тоже. Но сходить на поле и вернуться, совершить, так сказать, вечерний променад никто не был против, так что парад произошел.

Теперь, получив официальную "отмашку" от мастеров, все могли со спокойной совестью возвращаться в свои лагеря и начинать играть.

Экшн

У нас игра начиналась с типичного вролинга методом круговой чаши - причем каждый, кто эту чашу брал, должен был сказать не только свое имя, но и изложить основные вехи своей биографии, чтобы, так сказать, познакомиться.

Многие из нашей команды, особенно те, кто собирался, но не поехал на Сильм, или не смог там сыграть того, кого придумал, были в своих сильмовских персонажах. Ну и в сильмовских костюмах. И вообще, царила какая-то атмосфера "приятной ностальгии", и это стало особенно ощутимо чуть позже, в середине нашей игры.

Некоторые, описывая себя, говорили, что вследствие таких-то и таких-то событий у них испортился характер. Я стояла слева от Ородрета, и моя чаша и мое слово были последними. Подстегиваемая духом противоречия, я заявила, что хоть и поседела после перехода через Хэлкараксэ, но мой характер не испортился.

И это было моей фатальной ошибкой. Я почувствовала на губах сладкий и манящий првкус стеба, и меня понесло. Прощай, мудрая и рассудительная аурэломэ! Здравствуй, Майкангвиэль!

Далее было дежа-вю по Сильму. В чертоги внесли раненого, потребовали целителя к воротам, и из-за пиршественного стола моментально вылетели все, кто там сидел. Во мне взыграло давнее возмущение:

- Требовали целителя! ОДНОГО целителя!

Куда там! Народ обступил работающего лекаря и бедного раненого, как будто там колбасу раздавали.

Потом, когда первый ажиотаж сошел, на лицах начали появляться кислые выражения. "Ну вот, - подумала я, - сейчас начнется: тьма наступает, мы все умрем, Моргот нас победит, какая досада!"

Чтобы этого не произошло, я предложила игрулю: по кругу передается кубок с вином, и каждый, отпивая из него, воздает хвалу кому-нибудь из присутствующих или отсутствующих. Начали, естественно, с меня, и я воздала хвалу пробегавшему мимо Ворондо - кажется, за бодрость духа. Сделала все это, естественно, в весьма игривой манере. Ворондо проняло. Игруля пошла.

Потом к нам пришла Галадриэль со свитой в лице девы Тинуилас. Обе были настроены мрачно и с предубеждением относились к смертным. И начали толкать идею в массы. Галадриэль распространяла свои взгляды среди представителей правящей фамилии, Тинуилас - среди остальных. Я поговорила с Тинуилас, но общего языка мы не нашли.

Вообще, Нарготронд был полон гостей. Некоторые до игры попросили разрешения по игре прийти к ним погостить/поучиться и, по совместительству, посмотреть, как мы играем. Другие пришли просто так. Повезло им, что пустили - а могли бы и не впускать. Большинство гостей прохаживались по пиршественной зале, прислушивались к разговорам жителей Нарготронда, присаживались за стол и дегустировали угощение. Некоторые особо увлекались последним пунктом. Некоторые гости помнили, что в гостях хорошо, а дома лучше. Некоторым так нравилось у нас, что они решали у нас поселиться. И если не поселиться - то приходить почаще.

Однажды пришли Турин и Гвиндор. На Гвиндора тут же кинулись и повисли. Турин же остался незамеченным. Иногда я, проходя через пиршественную залу, замечала, что в центре стоит мрачный незнакомец в черном плаще. Один раз подумала даже, что хорошо бы предложить ему присесть, чтоб не стоял посередине комнаты. Потом думала, что может быть, попросить его представиться. Потом решила, что это не мое дело.

Где-то в этом временном отрезке отследила разговор Ворондо и Галадриэль. Он спрашивал ее о "последних событиях после его отплытия из Амана" - то есть о Древах, Сильмариллах, гибели Финвэ, клятве, резне и исходе. Галадриэль, мучаясь, поделилась некоторыми фактами. Ворондо не удовлетворился и продолжил поиск рассказчика. Я попалась под руку. Правда, прежде, чем начать про Сильмариллы, надобно сперва побеседовать о природе и о погоде. Меня несло. Я б ему и о Камнях рассказала, честное слово, но не на людях (пардон, на эльфах:)) же! Взяла бы лук, перекинула колчан через спину, отправилась бы с ним на стражу и там бы поговорили по душам. В ночной прохладе, когда глаза всматриваются в темноту, а время идет медленно, как воды равнинной реки, оч-чень хорошо говорится. И это был бы поступок Лаурэломэ. Только вот ни лука, ни колчана у меня не было.

И я еще не раз об этом пожалела. В определенный момент оказалось, что все, кроме меня, заняты делом - Галадриэль, казалось, уже час совещалась с Ородретом, Дорниль и Сильмендиль куда-то исчезли, Ворондо вроде тоже... Вот уже я стояла посреди пиршественной и думала, к чему бы себя пристроить. Было невообразимо тоскливо. Отчего-то вспомнился Сильмариллион и погибший Фэанаро. Постаралась перенести чувства к Фэанаро на образ Финвэ - может, и получилось, не знаю. Захотелось уйти в дозор. Или просто подержать в руках оружие.

Был еще один эпизод, добавивший неприятных ощущений. Ородрет что-то сделал, что вызвало волну осуждения. Я высказалась, в шутку, конечно, что Артаресто давно не пороли. Стоящая радом Финдуилас аж отпрыгнула - естественно, она поняла меня неадекватно, а как еще она могла меня понять? Я же не посвящала ее во все перепетии наших с Ородретом отношений... Прости меня, Хэльке, это был удар ниже пояса.

В общем, к середине игры я испытала жуткий эмоциональный дискомфорт. Я поняла, что Лаурэломэ я не играю. Более того, и не начинала играть. Стать другом семьи не получилось, скорее наоборот. Да и вообще, некуда было себя пристроить. Нарготронд казался маленьким и тесным, и он все больше сжимался вокруг меня. Мне не удалось найти ни компании, ни уединения. Я пыталась стоять у ворот, созерцая звезды - но и там кипела жизнь, и я чувствовала, что просто мешаюсь под ногами. Наверняка такие же чувства могла испытывать сама Лаурэломэ, причем довольно часто - но ее методы борьбы с ними мне были недоступны.

Я ощутила гордиев узел, который надо было рубить. Мне виделось два варианта, нет, даже три. Первый - уйти спать. Прямо сейчас. Не дожидаясь какого-то ни было развития событий. Но это мне показалось малодушным. Второй - кончать жизнь самоубийством. Не в прямом смысле, конечно, но, допустим, искать смерти в бою или что-то в этом роде. А потом выйти, объявив себя какой-нибудь легкомысленной персонажкой, юной девой, не отягощенной интеллектом, и предаться пляскам под луной, поглощению глинтвейна и прочим необременительным развлечениям. Третий вариант - который я так толком и не поняла, как осуществлять - состоял в том, чтобы покинуть Нарготронд. Уйти куда-нибудь, не важно куда, и остаться там на некоторое время, чтобы собраться с мыслями и прийти в согласие с собой, а потом, возможно, вернуться. Или не вернуться. Останавливало то, что я толком не знаю полигона, да и ночью его изучать не время. Вполне могла забрести туда, откуда потом не смогла бы найти обратной дороги, или встать под боком у какого-нибудь игрового лагеря, что на корню бы зарубило мне замысел.

Пока я мучилась этими мыслями, в лагерь пришел Нарион со ссадиной на голове (настоящей). Вокруг него забегали. Потом появилась Тас, игравшая Ородлина - ее не то привели, не то принесли, не помню. Ей по голове стукнули еще сильнее, чем Нариону. На этом месте случился массовый выход из игры. Мне стало немножко легче. Тас обрабатывали и бинтовали рану, в это время все остальные костерили не то мастеров, не то игроков, которые, играя "отряд орков", переусердствовали и забыли про мастерство контроля.

Нарготронд постепенно приходил в норму. Настало время кульминации сюжета. Усталый не то Маглор, не то Ородрет пригласил меня к участию в совете.

На совете выяснилось, что я не знаю, как мне называть Турина - как Черный меч Нарготронда он себя не проявил, да и имя такое нигде не прозвучало. Все по очереди высказались, а потом пришел воин Айвероквэн и все началось сначала. Стоит ли говорить, что принятое в итоге решение в точности соответствовало сюжету.

Далее все было так, как написано в умной книжке. Когда вышли на битву, я была знаменосцем. Перед уходом я сказала Тас, отдыхавшей у костра, что я вместо нее поведу тех, кто уцелеет, в Дориат. Выполню хотя бы осколки от своей миссии. На том и порешили.

Сражение происходило в темноте, за переправой. Орков было чуть больше, чем два (как перед игрой говорили нам мастера), но так было даже лучше. Правдоподобнее. И с ними был дракон - наш собственный, вскормленный сочной нарготрондской дичью и взращенный лаской нолдорских дев. (То есть мы попросили Олосту нарядиться драконом и вынести нас, если уж мастерский "дракон по Шварцу", в пиджаке и с зонтиком, не хотел нами заниматься. Все-таки нам претило умирать от страха.) Первым погиб Ородрет, как и полагается. Это была единственная смерть, которую я видела собственными глазами. Вторым, наверное, Ворондо, потому что он стоял к Ородрету ближе всех. Некоторое время спустя Дракон обратил свой взор на меня. "Вкусненький, аппетитный знаменосец", - наверное, подумалось ему, потому что он пошел прямо на меня. Я попыталась уйти от него, но не хотелось бросать знамя. Дракон вскоре догнал меня и убил.

Теперь перед моими глазами было огромное, бескрайнее звездное небо. Мне было удивительно легко на душе. "Я могу наконец видеть звезды, - радовалась я. - Как хорошо, что я нашла свою смерть здесь."

В первый раз со мной приключилась игровая смерть. Я всегда боюсь умирать - мне жалко расставаться с привычным, к тому же, не знаешь, что будет потом. Поэтому у меня всегда срабатывает инстинкт самосохранения. Теперь я была мертва. Не было ни обиды, ни досады, ни холода, побуждающего поскорее подняться. Все было кончено. Я была счастлива.

Возле меня все еще кто-то бегал. Там, за холмом, заканчивалось сражение. Враги громили Нарготронд. Я запоздало подумала, что мне следовало спастись и выводить уцелевших. Эта мысль не оставила никаких эмоций. Прошло еще минуть десять - и из Нарготронда в сторону Бретиля вышли орки. Они тащили Финдуилас. Поставив ее у дерева, они долго кого-то ждали. Мне не было видно, но я и не стремилась смотреть, потому что слышимость была замечательная. Вот стоят, держат, ругаются. Финдуилас пытается звать на помощь и вырывается, но безрезультатно. Еще минуть пять они по-глупому тусуются возле дерева, после чего, никого не дождавшись, убивают Финдуилас и уходят.

Мимо меня проходят нарготрондские воины - точнее, уже трупы нарготрондских воинов. Вот кто-то останавливается, произносит: "Какая красивая смерть!" - и идет себе дальше. Вот еще двое:

- А чего это она лежит?

- Труп она. Ну и пускай лежит дальше. У нее своя голова на плечах.

Я раскрываю один глаз - Арагорн! Бабушку его!

Встаю, отряхиваюсь и объясняю во всех доступных мне выражениях, что я тут лежу не для красоты, а потому, что мне никто не сказал, что можно вставать. К тому же, рядом со мной до сего момента шла игра, и перемещающийся труп был бы крайне некстати.

В Нарготронде было пусто - пришедший дракон поработал качественно и положил всех. Тем лучше. На столе практически начего не осталось. Оставаться на ногах не было смысла и, рассказав друг другу, кто как погиб, мы отправились спать.

Послесловие

Наутро, в наступление которого никто не хотел верить, игроки Нарготронда вяло собирались. Некоторые вещи оказались перемещены в неизвестном направлении, и мы обыскались своего барахла. Я печалилась по поводу разлуки со своей зубной щеткой, которую, видимо, убрали с глаз долой, как неигровой предмет, но забыли, куда именно.

Ко мне подходит Маглор.

- У меня есть печаль для ушей тети Лаурэломэ.

Я слушаю. Оказалось, что он потерял свои лекарства - опять, как на Сильме.

- Ладно, - говорю я, - найдем.

Маглор, видя, как я строю попадающийся под руку народ на поиск пропавших лекарств, объясняет мне, что он всего лишь хотел поплакаться, и ничего предпринимать по этому поводу не надо. Через пятнадцать минут лекарства нашлись, причем вместе с моей зубной щеткой, чему я была безумно рада.

Зашли мастера. Мы поблагодарили их за игру. Приходил кто-то еще, искали какие-то вещи, и вроде даже нашли. Хвалили Нарготронд. Слушали песни. Делились впечатлениями. Фестивалили.

Вот и позади мой опыт отыгрыша мудрой. Провально, на мой взгляд. Но тем не менее. Зато Нарготронд был красив. У меня останутся о нем теплые воспоминания.

Спасибо всем.

Простите, кого задела.

Келебриан