Библиотека > Эпические дневники > Летописи Энтель Эдэгиль > Летопись седьмая

Летопись седьмая.
Год 2001, 19-22 августа
О том, как мы сами с усами
(Об игре "Дороги Лангедока")

Подготовка

Давным-давно Ее Величество предложила нам идею: командой выехать на РИ "Дороги Лангедока". Куртуазная культура, культ прекрасной дамы, свободомыслие Южной Франции и Ральф в роли ближайшего соседа и сеньора.

Над этой мыслью мы думали долго, пока не оказалось, что поехать на ХИ в этом году у нас нет денег, "Лэйтиан" и "Империя Зеркала" переносятся на следующий год, а клуб Энтель Эдэгиль все лето прокисает в Москве. Мастера нас уговаривали, окучивали, ездили к нам в гости и буквально жили у нас в клубе до тех пор, пока мы не согласились.

Приехало Ее Величество и заявило, что есть договоренность с Ральфом о том, что мы едем в Каркассон. В Каркассон так в Каркассон, решили мы. Как вам будет угодно.

Назначили театральное заявление игры вместе с масштабным приемом заявок на одну из суббот. Мы собрали весь клуб и решили съездить посмотреть. Народу пришло некоторое количество, но Лиссэ не пришла.

Театральное заявление игры в тот вечер так и не состоялось, но нашим взорам предстало-таки достойное зрелище - вид господ госпитальеров в униформенных котт д'армах. Вот как надо готовиться, подумалось нам с Ноэль. Тогда же мы узнали от мастеров о том, что Лангедок переполнен, зато в Париже не хватает придворных. Вот куда надо поехать, чтобы проводить там балы и разводить куртуазию, подумалось нам с Ноэль, и мы решили, что поскольку а) если Ее Величество не приехала на заявление игры, то она может не приехать и на саму игру; б)сами мы Ральфа даже и в лицо не знаем, и договоренность с ним без Лиссэ потеряет силу; в) готовиться нужно уже сейчас, ударными темпами и регулярно; г) и так далее и тому подобное и в конце-то концов если Лиссэ не сможет приехать в клуб на следующий день тогда, когда там будут мастера, то мы всем клубом едем в Париж. Тут же по мобильнику известили об этом Лиссэ.

На следующий день Лиссэ приехала.

В клубе распалилась жаркая дискуссия относительно того, куда же мы все-таки едем. Были споры, обиды, потом тайное голосование, и наконец было принято решение - едем отдельным графством в пригород Каркассона и вассалами Транкавелей. Мятеж недовольных был подавлен.

Дальнейшую подготовку команды к выезду мы с Ноэль взяли в свои руки. Нам помогали мастера. За день до заезда приехала Лиссэ и сказала свое игровое имя и титул - графиня Мария де Сайсак. Остальное мы придумали сами.

Заезд

Сначала отказалась ехать Кира. Потом - Эленвен и Лоссэ. В день нашего отъезда на стрелку приехала Морелла и сказала, что ее отправляют в Китай. Зато пред нами воплотился Кавээс под рюкзаком и заявил, что он на игру едет.

- А знаешь ли ты, кем ты едешь? - ехидно спрашиваю я. - А знаешь ли ты, в чем ты едешь? А знаешь ли ты, с кем ты спишь, то есть, в чьей палатке ты живешь?

- Первые два вопроса несущественны и их можно решить на месте. А вот насчет третьего - это интересно.

Я выкладываю Кавээсу легенду, которую мы для него придумали. Зовут его - Анри де Донэр, он приемный сын Маргариты, сестры Марии де Сайсак. Возраст - 10 лет. Тут Кавээс взбеленился:

- Как это так - десять лет??? Я так не играю!

- А сколько должно быть?

- Пятнадцать!

- Десять, - настаиваю я.

- Хотя бы четырнадцать, - упирается Кавээс.

- Четырнадцать - мне. Ты младше.

Через пять минут базара сошлись на двенадцати.

Вскоре на станцию влетает Ноэль - взмыленная, заплаканная и без вещей.

- Ты и ты, - тыкает в Атиллу и Арагорна, - идите со мной тащить палатку, а то мне ее просто не отдадут!

Я начинаю подозревать самое худшее - что Ноэль в последний момент просто не отпустили. Думаю, что же такое думают о себе ее родители, как такое могло произойти, и как мы будем без Ноэль играть. Пока я развиваю эту мысль, на станции вновь появляется Ноэль, теперь уже ржущая и под рюкзаком, а за ней Атилла с Арагорном прут палатку. А я уже почти прониклась мыслью о том, как ужасно жить графской дочке без служанки (Ноэль играла единственную прислугу в замке Сайсак, все остальные пожелали быть знатными...).

Заезжали всемером - Ноэль, Ролэри, Кавээс, Атилла, Арагорн, Каин (из команды Тулузы) и я. Молодые люди по очереди геморроились с палаткой, не забывая подавать нам руки при загрузе в маршрутку и надевать нам рюкзаки на плечи. (Ах... Давно такого не было!)

Добрались до полигона только к одиннадцати часам. На мастерятнике встретили Лоту, которая сказала, что парад будет утром, а до него нам обязательно надо написать заявки. Я про себя хихикнула - кто ж их будет в такой спешке читать? Но, чем бы мастер не тешился...

А взносы с наших так и не взяли.

Ставились мы уже в потемках. Сначала мы пришли в Каркассон, откуда нас постепенно выпихали в пригороды, поближе к дороге. Поняли, что мы все-таки отдельное графство за пределами Каркассона. Выпили за это чаю, покормили собой комаров (которые этим вечером отъедались, похоже, за весь год!) и отошли ко сну. Все в одной палатке.

Игра

Утром все как по команде встали в шесть. Быстренько нарубили дров, натаскали воды и приготовили завтрак. Во время завтрака учились называть друг друга игровыми именами (оказалось сложнее, чем на любой фэнтезёвой игрушке, потому как к имени Ролэри требовалась обязательная приставка "мадам", к моему - "мадемуазель", да и всех, кроме Ноэль, требовалось называть на "вы", о чем все забывали и перманентно путались). Потом сели и дружно написали заявки. Затем оделись и пошли на парад. Он еще очень долго не начинался, и время до парада мы убивали тем, что навестили мастерятник, отдали заявки и получили аусвайсы. После этого мы долго сидели в Тулузе (парад должен был происходить прямо напротив нее) и слушали проникновенные рассказы тамплиеров о том, почему они все ходят без бород.

- На меня наложили епитимью, - вдохновенно вещал Менэльнар, - я каждый день должен бриться по два раза. А брат Жоффруа, - кивок в сторону беловолосой девушки на вид от силы лет шестнадцати, - еще слишком молод...

Отмазки, господа рыцари, отмазки... Мне подумалось, как было бы замечательно прицепить всем этим рыцарям бороды из шикарных рыжеватых лисьих хвостов, которые мне отвалили накануне игры.

Даром, что большая часть тамплиеров - блондинки.

Наконец начался парад. Я оседлала своего любимого конька - прикиды - и начала оглядывать игроков критическим взором. Костюмов именно тринадцатого века было немного. Приятно было осознавать, что я не зря парюсь в шерсти и мехах и мучаюсь в узкой рубашке, в которой, как оказалось, нельзя даже толком потянуться - на меня часто смотрели и много фотографировали.

В мастерятнике до этого всем предлагали зайти в райский сад и взять себе розу - черную, белую или красную, на выбор. Значения этих роз не объяснили, так что я помялась сначала, а потом взяла себе белую. На параде почти все стояли с этими розами, по большей части красными. Объявили сначала мастеров, потом игроков, стандартно. После парада была отмашка к игре, хотя кое-где она началась до этого. Мы еще половили мастеров, а потом вернулись в свой замок.

Год 1209, разгар лета.

Погода стояла однообразная, но донельзя благостная. Замок Сайсак жил своей обычной размеренной жизнью. Остановившиеся в замке купцы пересчитывали свои товары и барыши, планируя новые торговые операции. Дамы занимались рукоделиями и читали молитвы, день за днем одни и те же. Мадам Элеонора де Тур-Барэ, тетка и дуэнья Аделины де Сайсак, графской дочери, поучала ее и молодого Анри де Донэра хорошим манерам.

В отношении мастера Анри ей виделась долгая и неблагодарная работа, и временами она грозилась отдать его в орден Бедных Рыцарей Христа и Храма Соломона, дабы они воспитали его в строгой дисциплине.

К осени собрали обильный урожай. Обитатели Сайсака готовились зимовать долгую и скучную зиму, но в конце сентября в ворота замка постучался гонец. Он принес послание, извещающее всех благородных рыцарей Шато Сайсак о проведении в октябре большого турнира на ратном поле близ Тулузы. Не успел гонец выйти за пределы замка, как приехала женщина, пожелавшая разговора с хозяйкой замка. В отсутствие графини Марии де Сайсак горничная провела ее к мадемуазель Аделине.

Женщина назвалась Анной Винтер, ни много ни мало пэром Англии, и сообщила Аделине новости из Парижского двора: король Филипп II Август развелся со своей женой и упрятал ее в монастырь, женился на Агнессе де Меран и по случаю сего радостного события устраивает в Лувре бал. Прослышав о талантах мадам Марии и ее дочери в организации подобных торжеств, новоявленная королева пригласила их ко двору после большого турнира для помощи в устроении праздника. Аделина же пригласила мадам Винтер погостить в Сайсаке до тех пор, пока она со свитой не отправится на турнир.

Между делом обитатели Сайсака заметили некоторые странности гостьи. Например, она ездила одна, без свиты, на большие расстояния. Гостья же любила с негодованием рассказывать о парижских нравах. Мол, королева сажает за свой стол всех без разбора сословия и чина, слуг вместе с господами. А Его Величество Король Франции, вы только подумайте, ей это позволяет!

Больше всех новости о бале запали в душу юной горничной Жанне. Она-то была уверена в том, что госпожа Аделина возьмет ее с собой ко двору, как свою камеристку. И она усиленно хлопотала вокруг нее, без конца выспрашивая:

- Мадемуазель Аделина, а вы рады, что поедете в Париж? А что если Король на балу пригласит вас на танец? А мне разрешат пойти с вами во дворец?

- Конечно, Жанна, - скупо отвечала Аделина, ожидая, пока служанка заколет ей волосы в прическу. - Конечно. Конечно...

"Ах, Жанна, когда же ты уймешься..."

Короче говоря, большую часть пятницы мы реконструировали скуку провинциального замка.

Тогда, во второй половине пятницы, ливанул недетский дождичек. Сразу после парада должна была начаться свадьба короля Филиппа и Агнессы де Меран, но нам пришлось пересиживать ее под тентом.

Поговаривали, что король был разочарован отсутствием гостей из Сайсака на своей свадьбе. Также говорили, что свадьба эта - дело неугодное Богу, а дождь - знамение.

В середине октября обитатели Шато Сайсак отправились в Тулузу. Молодой мессир Жан де Валет собирался принять участие в турнире. Перед турниром полагалось посетить службу в церкви, которую проводил епископ Парижский. Потом Аделина завернула в еврейский квартал - посмотреть на товары, что выставлялись на продажу в тамошних лавках. Там же прогуливалась Бланка де Транкавель, дочь виконта Транкавеля. Их с Аделиной знакомство завязалось в лавке с благовонными палочками. А на турнире Аделине де Сайсак довелось познакомиться с виконтессой Иоландой д'Арманьяк из Тулузы. Сия дама, судя даже по одному ее внешнему облику, оказалась знатоком последних веяний моды. Когда турнир подходил к концу и настало время поединков между представителями третьего сословия, Ее Величество Королева Французская, утомившись от батальных сцен, пригласила присутствовавших на турнире знатных дам совершить путешествие до Парижа, дабы там развлечь Ее Величество чисто женскими разговорами. В Лувре для приехавших дам было устроено небольшое застолье (мадам Винтер ничуть не преувеличила, сказав, что королева за один стол сажает знатных дам, простолюдинок, служанок и евреек).

За столом обсудили исторические танцы, прошлые роли и игры. Оказалось, что королева второй раз играет женщину, и ей привычнее держать в руке оружие, нежели танцевать.

Была на этом "бабслёте" и виконтесса Иоланда. Она узнала Ноэль по давеча виденным в интернете фотографиям. Мы разговорились о костюмах.

Как раз в это время Ноэль/Жанна решила поправить на мне головную повязку, сетуя на то, что от влаги она потеряла правильную форму.

- А что у тебя внутри? - поинтересовалась Иоланда.

- Обои.

Виконтесса картинно постучала по баретте:

- Линолеум надо было брать!

И живо рассказала, как она на ощупь искала подходящий материал для своего головного убора.

Ее Величество живо интересовали танцы. Среди ее придворных была некая баронесса, учившая весь двор танцевать, но ее танцевальные пристрастия были несколько странноваты для парижского двора: баронесса была увлечена главным образом еврейскими танцами.

У Аделины де Сайсак было преимущество - ее дуэнья всем танцам на свете предпочитала именно французские. Поэтому она, Аделина, получила возможность дать урок танцев самой французской королеве!

Королева решила поразвлечь дам чтением одной непристойности - ей показалось пикантным звучание некуртуазных стихов в обществе благородных дам. Бумага называлась "Парижский памфлет" и повествовала о тамплиерах. Автор воспевал все самые неприглядные стороны жизни рыцарей Ордена Храма. Дамы хихикали и картинно смущались.

Год клонился к зиме, поэтому Аделине и Жанне пришлось покинуть Париж. Королева Франции пообещала, что весной будет устроен большой бал, и она пришлет гонца в Сайсак с известием о том, когда Аделине надлежит прибыть ко двору, дабы помочь организовать это празднество. А на следующий год получилось так, что обещанный бал так и не был устроен.

В пятницу приехала Линочка. Оказалось, что продуктов она привезла с собой минимум. Она еще умудрилась попасть под дождь, так что когда она приехала, она была вся насквозь мокрая. С ходу, едва сбросив рюкзак, она начала рассказывать свою квэнту и просить прибежища в замке. Мы ее приютили и проселили в большой кемпинговой палатке. Она переоделась в прикид, сперла мой веер (точнее, тот, что Ноэль для меня привезла) и куда-то умотала.

Из любопытства Ноэль позвонила Лиссэ. Оказалось, что она и не думала выходить из дома. Пару дней назад она ухитрилась схватить тепловой удар и теперь валялась дома с температурой. Когда мне это все передали, я поняла, что мое мрачное предсказание начинает сбываться и Лиссэ мы на этой игре не увидим.

Поздно вечером, почти ночью, к нам в лагерь завалился некий Джулиан из Новосибирска. Он был подвыпивший и долго и пространно признавался в любви сначала к играм Лоры Бочаровой, потом - к Лиссэ и Боре Батыршину, потом - к Юленьке маленькой и Ральфу, а между делом поливал грязью Джулиана московского и здешних игровых тамплиеров. Под конец он решил научить нас играть, велев наутро пойти в Каркассон, предстать перед виконтом Транкавелем, подтвердить клятву вассальной верности и испросить указаний. После этого он затянул телегу о том, какой хороший игровой потенциал у нашей Линочки и как далеко она пойдет, но мы не дали ему договорить, выставив его под предлогом того, что и ему, и нам пора спать.

Утро в субботу началось для меня с того, что я, проснувшись от холода, отошла погреться к костру, а когда решила вернуться в палатку и еще чуток поспать, обнаружила, что в палатке спит Линочка, лежа чуть ли не по диагонали и занимая все свободное место. Я походила вокруг нее, помялась, а потом довольно невежливо ее подвинула и улеглась сама.

Завтрак решили не готовить, как и предыдущие обед и ужин. Питались чаем и всякой разводной гадостью. Ждали гонца от королевы Агнессы. В давешнем разговоре она сказала, что, может быть, приедет даже сама, дабы взять у меня несколько уроков танцев, а то вечером она так и не успела ничего выучить. Поняли, что снова реконструируем скуку провинциального замка, и решили как-нибудь себя развлечь. В лагерь пришел кто-то и сообщил, что в Париже собирается происходить суд над еретичкой. Решили сходить и посмотреть, а заодно выяснить намерения королевы относительно бала.

Каждый раз после выхода в свет Аделине становилось непереносимо тоскливо в собственном замке. Хотелось снова побывать в большом обществе, почувствовать бурлящую жизнь, испытать на себе чужое внимание. Поэтому в начале лета она решилась снова предпринять поездку в Париж. Аделина боялась, что о ней при дворе просто забыли. Вместе со свитой она отправилась в Париж.

По пути в Париж до ушей едущих все явственнее доносились слухи о том, что там ловят и судят еретиков. Привыкшей в своем краю к свободомыслию, Аделине было интересно, насколько нужно отклониться от католичества, чтобы быть обвиненным в ереси. Могут ли отправить на костер ее мать? Кузена Анри? Мессира Жана де Валета? А может быть, ее саму?

Добравшись до Парижа, мы получили там ответ от стражи на воротах, что суд над женщиной, обвиняющейся в ереси, откладывается по независящим от Ордена Храма причинам (а причем тут, собственно, Орден Храма?), а бал в таких настроениях невозможен. Там же, под Парижем, мы встретили виконта Транкавеля, которому, кажется, обвиняемая еретичка приходилась родственницей. Мы присоединились к свите Транкавеля и очень долго протусовались возле Парижа, наблюдая за тем, как виконт ведет политическую переписку. Бланка де Транкавель тоже шарила в политике, хоть и была на год младше моей персонажки. Я ее отвлекла разговором про балы и пиршества. Оказалось, что слухи о том, что виконт Транкавель собирается у себя в Каркассоне устраивать праздник, выросли на пустом месте. Я про себя решила, что если никто не собирается устраивать бал, то сам Бог велел это сделать мне - в Сайсаке.

Ноэль позвонила Лиссэ и поинтересовалась ее здоровьем. Оказалось, что его не хватает на то, чтобы добраться до Черноголовки. Она сказала, что если ко второй половине дня ей станет лучше, то она приедет. Я это обычно понимаю так: "я не приеду, но вы подольше не теряйте надежду".

В Париже недавно отстроили новый храм, и Аделина попала на совершавшуюся там мессу. Даже на мессе с парижском храме царила демократия - король Франции стоял за спиной Аделины и ее служанки Жанны! А король и королева Арагона преклоняли колена рядом с женщинами из еврейского квартала.

Месса была восхитительна. Тирионцы постарались и выучили католические гимны на латыни. Перед мессой принимали исповеди. Я долго раздумывала, идти мне исповедоваться или нет. Нагрешить на игре я не успела, и теперь судорожно пыталась выдумать себе грехи, которые не сильно бы испортили богобоязненный образ моей персонажки. Ролэри посоветовала мне пойти и признаться в том, что я забывала молиться по утрам. Но когда мы с Ноэль увидели тех, кто исповедь принимает, мы поняли, что на исповедь мы можем пойти только виртуально, иначе мы заржем. С Риноном можно разговаривать о чем угодно, только не о своих грехах!

Поэтому мы не были допущены к причастию.

Одно было нехорошо - постоянное падание на колени и вставание с них плохо отразилось на моей обуви. Металлические пруты, которые поддерживают носы башмаков загнутыми, отрывались и впивались в ноги. Ноэль тоже получила испытание на этой мессе - ей приходилось падать на древесные корни.

Во время мессы происходило что-то странное - люди падали в обморок, кто-то ловил еретиков, а в довершении всего графине де Монфор вздумалось прогуляться в одиночестве, и это стоило ей жизни. Ее внесли в храм, когда месса подходила к своему завершению.

Когда над ней читали заупокойные молитвы, одному из госпитальеров привиделась дьявольская фигура в изголовье мертвой. Он начал что-то кричать, братья стали его успокаивать...

Сумятица пришла в дом Божий.

Потом был-таки суд над еретичкой, но ничего интересного мы там не увидели. Игроки, задействованные в суде, говорили тихо и с большими перерывами, поэтому это воспринимать было достаточно сложно.

Мы отправились к себе в замок с твердым намерением устроить там пир. Но предварительно решили заглянуть в кабак, дабы там пообедать. (Рубить дрова почему-то никому не хотелось...)

В кабаке кормили ухой и поили перебродившим квасом. Квас, еще накануне стоивший три денье, сегодня продавали за ливр. Попробовавшие этот напиток утверждали, что квас очень крепок. Наши сопровождающие даже убедили нас отказаться от идеи его пробовать и заказать себе чаю. Я все-таки отхлебнула кваску у Атиллы и поняла, что чай во сто крат лучше.

На стене кабака висел приснопамятный "Парижский памфлет".

Начали обедать мы с мадам Винтер, кончили - с мастером Рэнной. Чуть позже к нам присоединилась и Вардвендэ. Обсудили намечавшийся крестовый поход против еретиков южной Франции, разноцветные розы, мистериальных персонажей, как кому играется... Вдруг Рэн кладет мне руку на голову:

- Тебе видение.

- Ты слышишь меня, Аделина?

- Да...

- Ты узнаешь меня?

- Мадам Винтер?

- Смотри сердцем!

Аделина увидела фигуру в длинных белых одеждах.

- Ты - ангел?

- Меня зовут Исмаэль. Ты знаешь о готовящемся крестовом походе?

- Да, знаю.

- Знай, что это дело неугодно Господу. Этот поход унесет множество жизней. Погибнут не только еретики, но и праведные христиане.

- Что мне делать?

- Думай сердцем! Думай сердцем...

А в качестве развлечения для нашего спутника мессира Франсуа Рэнна предложила доставить некое послание в командорство тамплиеров.

Год 1210, начало осени.

Сайсак готовился к празднеству. Подсчитывались продуктовые запасы, измысливались кушания для потчевания гостей, мадам Элеонора давала Аделине уроки танцев, дабы та не упала в грязь лицом перед гостями.

Когда настало время для приглашения гостей, Аделина заявила, что она желает сама съездить в Тулузу, нанести визит виконтессе Иоланде и лично пригласить ее в начале зимы посетить Сайсак.

Ноэль очень хотелось сфотографировать меня вместе с Иоландой. Ей понравилось, как мы смотримся вместе, еще прошлым вечером в Париже, но сфотографировать ей помешал сгустившийся туман. Так что она шла наверстывать упущенное.

Виконтесса Иоланда приняла Аделину очень тепло. Оказалось, что и ей не очень нравится то, что единственными развлечениями для дамы становятся суды и казни еретиков да заупокойные молитвы.

Затем Иоланда предложила Аделине партию в карты. Игра "Королевский шут", как называла ее Иоланда, оказалась довольно популярной, но известной под разными названиями.

Никогда не думала, что можно так куртуазно играть в карты! Ноэль удовлетворила свое желание и пофотоохотилась на нас.

После третьей партии в "Шута" Аделина поняла, что ее спутник Франсуа не спешит возвращаться из командорства тамплиеров и сопроводить ее до родного замка. Эта мысль приводила Аделину в беспокойство. Она поделилась своими тревогами с Иоландой. Та посетовала на подозрительность тамплиеров (еще бы, ведь Франсуа не смог бы даже толком объяснить, откуда у него то послание, которое он взялся передать!) и посоветовала Аделине, как действовать в этом случае.

Позже оказалось, что мессир Франсуа задержался в еврейском квартале и не дал знать о своем возвращении из командорства храмовников лишь потому, что не знал, где разыскать Аделину. Весь тщательно продуманный план действий оказался ненужным.

По возвращении домой Аделина со всеми благородными обитателями замка Сайсак нанесла визит Раймону Роже де Транкавелю. Цель была все та же - известить о готовящемся празднике и пригласить на нем поприсутствовать. Но у Франсуа возникла другая идея - он предложил виконту перенести праздник в его замок. Транкавель был согласен.

Но в этот же вечер виконту нанес визит папский легат, привезший буллу, призывавшую мечом объединить земли Лангедока и привести их к католической вере. Транкавель в присутствии легата разобрал текст буллы по буквам и пришел к выводу, что все, что ему осталось сделать - это взять в руки меч.

И он объявил о начале маневров.

В субботу вечером Ральф умудрился плюнуть в лицо всем католическим духовникам. Во время этих маневров он встал у командорства тамплиеров и каким-то образом сумел нанести оскорбление рыцарям ордена Госпиталя. После маневров каркассонцы потребовали мессы. Мессу для них служить отказались. Транкавелево воинство вернулось домой, совершенно непонимающее, чем оно так насолило миру.

Там должен был происходить праздник. Одного недоставало - гостей. Когда Транкавель уходил на маневры, он запретил нам самим посылать гонцов, сказав, что сам объявит о празднике всем, кого встретит на своем пути. Он придумал шикарную причину для праздника - якобы у него день рождения.

Забегая вперед, скажу, что на следующий день, когда Иоланда приносила нам свои извинения по поводу своего неприсутствия на нашем мероприятии, она мотивировала это тем, что под стенами Тулузы стояла каркассонская армия. (А Тулуза, надо сказать, давно уже ждала осады.)

Вернулись каркассонцы, долго возились с костром. Темнело на глазах. Мы осветили предполагаемую площадку для танцев свечами, но они уже догорали. На наш очередной вопрос "Когда же?..." Транкавель отвечал: "Сейчас, вот с костром закончим..." Времени было сильно за полночь, хотелось не то что спать, а просто лечь и вытянуть ноги, потому что сидеть на таких низких бревнах, что колени подпирают уши, было уже невыносимо. Когда догорели свечи, мы отпросились и ушли, так и не дождавшись праздника. Гости так и не появились. Транкавель (или Ральф?) извинялся.

Наутро в воскресенье Ноэль приготовила спагетти. Это был второй за игру случай нормальной готовки в нашем лагере. Ноэль предложила мне поменяться с ней мисками и кружками - по ее словам, она не могла видеть, как ее госпожа ест из железной миски и пластмассовой кружки, когда она сама кушает из фарфоровой миски и глиняной кружки. Вышла хохма: Ноэль вытирает свою кружку моим фартуком. И это для моего же блага!

После завтрака мы засобирались в Тулузу - приносить извинения виконтессе Иоланде по поводу несостоявшегося праздника. Там мы застали ее переодетой в дорожные шмотки и пакующей рюкзак. Она сказала, что утром она была почтовым голубем, который доставил письмо с извинениями в Сайсак. К письму прилагался подарок. И тут же Иоланда изложила нам причину, по которой она не смогла погостить у нас прошлой ночью.

Рассказывают, что наутро Ральфа будили фразой "С днем рождения, мессир!". Он вскакивал, морщился и стонал: "О нет! Опять маневры!"

В начале лета в Каркассон посетили представители духовенства высших санов. Они передали Раймону Роже де Транкавелю, что ему надлежит смывать оскорбление, нанесенное орденам тамплиеров и госпитальеров, в поединках с представителями обоих орденов. Транкавель ответил, что не собирается этого делать, потому как закон запрещает воинам Христовым драться в поединках. Когда же папский представитель попытался выдать ему это разрешение, виконт ответил, что он сам себе такого никогда не разрешит.

Тогда виконта Транкавеля отлучили от Церкви и наложили интердикт на все его земли.

Когда весть об этом дошла до ушей Аделины, она отправилась в Тулузу - навестить Иоланду и просить у тулузских духовников разрешения присутствовать на мессе. Франсуа де Валет отправился вместе с ней - хлопотать о снятии интердикта. Мадам Элеонора де Тур-Барэ в храме исповедовалась и отреклась от виконта Транкавеля. Аделина же считала, что виконт не совершил неправого поступка. На мессе объявили о крестовом походе против Каркассона. В сознании Аделины зародилась крамольная мысль о том, что, возможно, слово Божье и слово духовенства не есть одно и то же. Она вспомнила слова ангела Исмаэля о том, что в крестовом походе погибнут не только еретики, но и праведные христиане. И Аделина решила не отрекаться от виконта Транкавеля. Лучше она сохранит верность Господу, чем его ставленникам на земле. И если она ошибается, Господь даст ей знать.

Начался крестовый поход. Армия рыцарей орденов тамплиеров и госпитальеров встали под стенами Каркассона. Люди виконта укрепляли стены и ждали штурма.

Мы с Ноэль решили напоследок перед отъездом пойти искупаться. Стояла офигительная жара, наши одежки уже пропитались потом и противокомариным репеллентом, а купальня, устроенная возле источника, соблазняла на покорение.

Ноэль забыла дома купальник, а потому полезла в воду в камизе. Я же выкупалась в купальнике, а потом надела сухую рубашку. Мне потом отчего-то взбрело в голову пойти и посмотреть, как там дела в Каркассоне. Я как-то не подумала о том, как я выгляжу с стороны, а также о том, что кто-то может воспринять меня по игре. Ноэль дала мне фотоаппарат, чтобы я могла заснять этот крестовый поход.

Первым, кто воспринял меня неадекватно, был Атилла/Жан де Валет. Он спросил, не означает ли мой внешний вид то, что я принеслась к ним неупокоенной душенькой. Я объяснила, что я только что с купания и вода чудесная. Половина защитников крепости тут же изъявили желание пойти макнуться, потому как занятия на всех там явно не хватало.

Крестоносцев истребляли горячей смолой и камнями с ворот. Таким образом перебили практически всех, так как войти внутрь было невозможно. Атаки на ворота были однообразны и не приносили крестоносцам ничего кроме уменьшения численности их армии.

Я ходила среди мертвых тамплиеров и слушала заупокойные молитвы. Обожаю заупокойные молитвы - это так трогательно!

Нашелся еще один человек, который воспринял меня неадекватно.

Дело в то, что, кажется, во время штурма смолой залили всех тамплиеров, и молитвы читать осталось только тем, кто погиб раньше всех и над кем совершили все положенные ритуалы. Таким человеком оказался Менэльнар. Пока он читал положенные сто раз "Pater Noster", мертвых братьев у его ног становилось все больше. Я вслух, ни к кому не обращаясь, восхитилась его чтением. Менэльнар начал мне ответствовать по игре, что, дескать, сестра, я потерял сегодня трех братьев, и это только те, о которых я знаю... Я удивилась: неужели он воспринимает меня по игре, то есть как девушку, пришедшую под стены штурмуемой крепости поговорить с мертвыми тамплиерами???

М-да...

Когда крестоносцы дали сигнал к отступлению, ворота крепости открылись и защитники Каркассона погнали отступавших. Здесь и состоялось главное сражение.

Ранней осенью в Сайсак вернулся Франсуа и сообщил Аделине, что при отступлении крестоносцев сражались и погибли виконт Транкавель и Анри де Донэр, но мессир Анри в сражении убил графа Безье, став при этом графом Безье сам, и что Аделина теперь наследует этот титул.

Требовалось теперь по новой давать клятву вассальной верности либо не делать этого. Но ходили слухи, что крестоносцы убили также и Бланку де Транкавель - самую прекрасную даму и самую праведную католичку во всем Каркассоне.

После крестового похода на Каркассон игра была закончена окончательно. Мы решили собираться и устроить разбор полетов. Атилла долго препирался по поводу того, убили его персонажа или нет. Ноэль раздумывала, почему никто не хотел верить, что она играет служанку.

Подумав немного, я смогла ей на этот вопрос ответить. Также она поведала о неразделенной любви своей персонажки. Мы все пожалели, что так и не успели отправить нашу блудную мадемуазель Диану (Линочку) в монастырь, но признали, что то, что мы не отдали Анри воспитываться у тамплиеров, в конечном итоге обернулось благом. Оказалось, что в моей персонажке, Аделине, за игру произошла удивительная перемена характера - от робкой девушки до властной хозяйки замка. Но, как ни крути, осталась она у меня синим чулком.

Заходила Вардвендэ, благодарила нас за игру. Не знаю, как мы играли с точки зрения остальных мастеров, ведь мы всю дорогу, как оказалось, играли против Лоты и ее заморочек. Но главное - это что мы сами остались довольны. Первый выезд команды Энтель Эдэгиль без Ее Величества можно считать успешным.

Келебриан aka Аделина де Сайсак де Безье