Библиотека > Эпические дневники > Летописи Энтель Эдэгиль > Летопись первая

Летопись первая.
Год 2000, 21 октября
Осенний бал Энтель Эдэгиль
(взгляд с порога)

Я, как новичок в клубе Энтель Эдэгиль, готовилась к большому потрясению. Началось это все с того, что я как-то после танцкласса попала на обсуждение этого самого предстоящего бала. Они столько всего задумали! Планировались, естественно, старинные танцы в количестве, турнир, салонные игры числом в несколько штук (что предполагало наличие собственно салона), почта, театр с масштабным спектаклем и маленькими сценками и не то состязание менестрелей, не то просто посиделки с песнями. Тогда же были назначены ответственные за каждый развлекательный компонент. "Ого, - подумала я. - Система!"

Вслед за этим меня пригвоздил к стенке Батыршин, спросив, в одеянии какого века я буду. (Я вспомнила, в каком платье Татьяна однажды пришла на обычное занятие, и с ужасом представила масштаб крутости и историчности костюмов в этом клубе). Потом Татьяна в переодевалке рассказывала, как правильно делается маска. Мне тогда показалось, что терпения изготовить себе правильную маску у меня не наберется никогда. Предполагался бал-маскарад, и мне тут же на ум пришел фильм "Ромео и Джульетта" с Леонардо Ди Каприо.

Вскоре после этого я сидела у Альды на работе и терзалась вопросом, костюм кого мне реально сделать к этому балу. Выбор были невелик, и это угнетало. Я высказала идею прийти на бал в наряде ведьмы. Альда сказала мне, что я буду неоригинальна. У меня, конечно, была в запасе идея костюма цветочной феечки, но я была практически уверена в том, что самое важное - стрекозиные крылышки - к сроку сделать я не сподвигнусь. Оставалось быть неоригинальной ведьмой. Я поделилась этими соображениями с Маглором, на что он изъявил готовность поделиться накладными черными ногтями для моего костюма. Я тут же подумала о том, что неплохо было бы раздобыть пару-тройку искусственных пауков для колорита. Маглор тогда сказал, что может быть вампиром, чтобы составить мне достойную пару.

Платье я шила без особых потрясений. Зато Маглор находился в перманентном когнитивном диссонансе - между каким-то исследованием на тему жизнедеятельности мушек-дрозофилов и пенным воротником. Каким-то чудом ему удавалось одновременно ваять и то, и другое, да еще и постоянно отбрыкиваться от всяческих доставучих гостей. Вскоре проблемы начались и у меня - я потратила несколько дней кряду на поиск этих чертовых пауков. Было впечатление, будто они резко понадобились всей Москве. Я уже начала опасаться, не придет ли половина гостей женского полу на бал в стандартных ведьминских прикидах, обвешанных пауками, как новогодняя елка - игрушками. Альда ведь обещала мне, что я буду неоригинальна. (Но, на мое счастье, все обошлось).

В последнее воскресенье Лиссэ решила, что бальный зал должен быть украшен кленовыми листьями (благо на дворе осень). Листья предполагалось собрать, вымыть и распихать по книгам для засушивания. Фолко, кажется, тогда поинтересовался, сколько ж это нужно книг, чтобы заскладировать там листья для украшения целого зала. Нифа на это заявила, что у Ее Величества обширная библиотека.

На том и было порешено. В четверг мы, как распоследние романтично настроенные эльфы, собирали на Эгладоре кленовые листья. Набрали ажно пять мешков, и чуть не перессорились из-за того, кому и сколько листьев отгрузить. Лиссэ стала отпираться, притворялась, будто "обширная библиотека" принадлежит вовсе и не ей, но, в конце концов, ей таки сторговали мешок или даже два. Я прикидывалась ветошью и делала вид, будто вообще не имею понятия о том, что такое книга, до тех пор, пока эти эльфы не выяснили, кто из них начитаннее и не переделили все листья.

Но самое интересное, естественно, началось в субботу, 21 октября - в день бала. Утром я в жуткой запарке доделывала костюм. Я слишком долго просидела за "паутиной" для маски, а когда это поняла, оставалось маловато времени для того, чтобы сваять саму маску. Видимо, это рок - не получать от события удовольствия, если подготовка к нему не велась в авральном режиме. И вот результат - я сижу с недосушенной головой, согнутая в три погибели перед швейной машинкой, и дострачиваю маску. Машинка периодически выкидывает всяческие коленца. Ей-то что, она же на бал не опаздывает. Звонит Маглор, спрашивает, где и как стрелкуемся. Я говорю, что намереваюсь подъехать пораньше, дабы помочь Лиссэ с украшением зала. Маглор говорит, что он бы тоже с радостью, но его преследуют дрозофилы, поэтому он вряд ли сможет быть раньше, хотя и постарается. В переводе на общечеловеческий это могло бы означать "Не дождетесь".

Закончив с маской, я стала фаршировать рюкзак всякими нужными предметами. Как потом оказалось, он был набит туже, чем когда я ехала на свою первую игру. (Когда я собираю рюкзак, передо мной обычно встают две проблемы. Первая - ничего не забыть. Вторая - чтобы все, что взято, пригодилось). Тот факт, что рюкзак в итоге вышел всего один, не мог не радовать. Стрелка для тех, кто был не против помочь, забивалась за два часа до общей. Впрочем, на нее я благополучно опоздала. Когда я приехала, на станции тусовался один Эрик, да и тот смотрел на все стеклянным взором, будто его утром забыли разбудить. Дождавшись, пока он уйдет (мне было легче найти все самой, чем всю дорогу искать общий язык с малознакомым попутчиком), я отправилась искать нужное здание по указанному в приглашении адресу. Минут двадцать поприключавшись по окрестностям, я нашла необходимый мне объект и даже вход в него (кто б знал, что входить придется не через парадную дверь, а через черный лаз, над которым еще и строительные леса установлены?!).

После того, как я вошла, как-то сам собой нашелся Боря Батыршин, указавший мне дорогу в сторону личной пятилетки по украшению зала. Там я встретила Лиссэ, у которой мое появление моментально запустило мыслительный процесс на тему того, куда бы меня приткнуть. Наконец она вспомнила, что к четырем часам дня (а было уже без чего-то три) потребуется запустить Сусанина на станцию. Она решила, что уж если я самостоятельно нашла дорогу сюда, то без проблем доведу до помещения и других. (Я мрачно представила, как я веду сюда людей тем же глючным путем, каким сама сюда добиралась, но решила вслух на эту тему не высказываться). Поскольку дело для меня было найдено, я направилась в гримерку, хотя и без особого энтузиазма. Я тогда пожалела, что у меня нет теплого плаща, чтобы сразу переодеться и двигать на станцию в прикиде. В гримерке меня ждал утюг и удивленная Эна с вопросом "И ты тоже здесь?" Надо сказать, что я тоже не ожидала ее здесь увидеть. Я погладила платье, встретила Анэт, напомнила ей о своем дне рождения, выслушала ее поздравления и ушла встречать народ.

По дороге набрела на Маглора. Мы перебросились парой фраз, суть которых сводилась к тому, что "встретимся на месте".

В метро уже потихонечку собирался народ. Лица были все сплошь незнакомые. В четыре пятнадцать подъехала Кира. Она сказала, что ей срочно надо добраться до помещения и уточнила у меня выданный ей кем-то "путеводитель". Когда она ушла, за ней свалила большая часть тусовавшегося народа. Кажется, ушли даже те, кто даже отдаленно не напоминал ролевиков. Потом кто-то еще подъезжал, что-то у меня уточняли, спрашивали дорогу. Мне захотелось навесить на себя табличку с надписью "справочное бюро". Потом я мрачно подумала, сколько же народу будет в гримерке, когда я до нее доберусь. Там и раньше было не пропихнуться, а теперь и подавно. Подумала о том, какой смысл теперь в том, что я погладила платье. Подумала о том, что я слишком много думаю, посмотрела на часы и решила вести немногочисленный собравшийся народ в направлении помещения. Собралось к тому времени не больше десяти человек.

Когда мы добрались до помещения, перед женской раздевалкой навытяжку стоял Маглор в полном облачении - в той самой рубашке с "пенным воротником", в маске и с клыками наружу. И, по-моему, он уже успел слопать что-то кровавое. (На самом деле у него было нечто вроде капсул с красноватым соком, который, стекая изо рта, оставлял след весьма живописный и практически несмываемый.) Мне тут же вспомнился противный анекдот про вампирский чаек. Он меня поприветствовал, как сумел (нормально разговаривать с вставной челюстью он не мог), и в очередной раз сказал, что увидимся позже. Я ему сказала, чтобы на этот счет он не обольщался, потому как ему еще на мне платье завязывать.

Мимо меня пронесся кто-то и сказал, что меня искала Лиссэ. Я, недолго думая, пошла на первый этаж, где мне давеча случилось ее заметить. Оказалось, что я чуть не раскрыла страшный государственный секрет. Лиссэ нашлась в одном из полутемных углов под строительными лесами, облачающая Нифу в свое синее бархатное платье. Может быть, она меня и искала, но в тот момент она меньше чем когда-либо хотела меня найти. Я поинтересовалась, зачем я ей была нужна. Из ее сбивчивого ответа я поняла, что она решила, будто людей, которых привела Кира, привела я и, решив так, удивилась, что меня с этими людьми нет. Когда ее понимание мира пришло в непротиворечие, она меня отпустила, велев забыть все, что я здесь видела. Мне с моей дырявой головой это оказалось несложно.

Затем меня долго обряжали в костюм ведьмы. Сначала, когда я попросила Маглора зашнуровать мне платье крестиком, он зашнуровал мне его так, как обычно шнуруют ботинки. Я сказала ему, что камеристки из него не выйдет. Маглор, видимо, счел, что принцу великого рода просто необходимо обладать и такими талантами тоже, и потому обиделся. Мне захотелось сказать ему что-нибудь утешительное, но я вовремя вспомнила, что умею говорить только гадости, а поэтому решила промолчать. Я одела маску и начала вешать на себя пауков. Замысел был таков: какой-нибудь кавалер желает в качестве приветствия поцеловать мне руку (как это происходит слишком часто, когда не требуется) и жестоко обламывается, впечатывая свои уста в шикарного краснолапого мексиканского тарантула на тыльной стороне моей правой кисти. Паука я долго приклеивала к руке пластырем. Он, собака, держаться не хотел. Зато тот, который сидел в "паутине" на маске, был ну совершенно никому не заметен. Присобачив кое-как тарантула, что должен был сидеть на руке и отпугивать мужчин, я принялась за исполнение главного номера произвольной программы - приклеивание ногтей. Это зрелище, кажется, собрало не меньше зрителей, чем знаменитые облачения Руны в кринолины. Ногти были шикарные, пятисантиметровые, из традиционных американских прибамбасов на Хэллоуин. Их мне Маглор сосватал сразу же, как только я изъявила желание нарядиться ведьмой. Для этих ногтей в наборе имелись специальные наклеечки, которыми вышеупомянутые ногти должны были приклеиваться к родным ногтям носителя. К концу поцедуры я имела в буквальном смысле пальцы веером и у меня ничего в руках уже не держалось.

Мы с Маглором имели тогда вид весьма комический - он из-за вставной клыкастой челюсти не мог нормально разговаривать, а я не могла из-за ногтей ни за что взяться. Поэтому каждый раз, когда мне что-то приходило в голову, я выкладывала идею Маглору, а он производил за меня все манипуляции (чаще всего это приходилось производить с фотоаппаратом, который Маглор в конечном итоге все равно отдавал мне - чтобы я нажала кнопочку).

Пока гости выходили, в углу началось выступление театра ТБА. Показывали, помнится, "Красную Шапочку и Саурона". Талене было нехорошо, у Анэт на лице было написано, что решение играть здесь было принято без нее, а гости проходили мимо и удивленно интересовались, что здесь происходит - репетиция или спектакль. Когда им говорили, что спектакль, гости отказывались верить. В итоге вышло, что сценка была показана для максимум полудюжины зрителей.

Открывался бал, как всегда, менуэтом. Боря Батыршин, доселе не знавший, в чем я приду, уже успел меня рассекретить (когда я бросилась на него с фотоаппаратом и своим обычным тоном велела ему сделать умное лицо) и пригласил на танец (хотя то, что он проделал, было так же похоже на приглашение, как тот момент, когда мужчина тащит женщину за волосы в свою пещеру, похож на признание в любви). Мне оставалось только сложить ручки и взглядом "извини - ну что тут поделаешь?" смотреть на танцевавшего рядом Маглора (к счастью, недостатка девушек на том балу не наблюдалось). Танец был очень куртуазен - танцуя с Батыршиным, я вовсю пялилась на Маглора, строила ему глазки и посылала воздушные поцелуйчики. После танца Маглор отвел меня в сторонку и осторожно предложил высказать Батыршину свое "фе". Я представила себе ситуацию и только успела сказать, что не надо, как Борис уволок меня на вальс (хоть противоугонную сигнализацию на себя вешай, ей-богу!). И тут ЭТО началось. Если во время менуэта Боря отломал мне один ноготь (вокруг которого я потом чуть ли не по воздуху летала, чтобы ненароком не наступить, а после танца долго пыталась поднять его, не нанеся ущерба остальным ногтям, так что все дамы картинно шарахались от меня с визгом "Она развоплощается!"), то во время этого вальса он мне отломал ажно семь штук, так что они валялись потом по всему бальному залу, и я еще удивляюсь, как это никому не пришло в голову свистнуть себе экземплярчик в качестве сувенира! Потом Боря долго выпендривался, что, мол, я ему раскроила все перчатки (да там дырок и так было больше, чем в кружевных трусах), а после предложил приклеивать ногти чуть ли не цементом. Мне захотелось в него чем-нибудь кинуть, но я подавила в себе это желание и удалилась в гримерку, обламывая с себя оставшиеся три ногтя и отдирая никудышные наклейки.

В гримерке тут же воплотился Маглор и предложил мне свой черный лак для ногтей. Я было обрадовалась, но лак оказался таким жидким, что его следовало наложить десятью слоями и сушить целый час, чтобы добиться действительно черного цвета. Я поняла, что на такую жертву я не способна, и отказалась от лака.

Танцы тем временем продолжались. Все круговые (шалом, рек-тайм) были восприняты народом "на ура", к аллемандам же большая часть присутствовавших осталась равнодушной. (Плохо знали, что ли?) Вскоре в танцы был добавлен элемент развлечения: в зал внесли высказывания, разбитые пополам, и раздали гостям. Точно не припомню, что должна была делать пара с началом и концом единой фразы, но, согласно банальной логике, наверное, танцевать. Помню, что у меня не было ни малейшего представления о том, откуда была взята моя половинка фразы, поэтому я немножечко поискала свою вторую половину, а потом бросила. Но зато я видела, что кто-то друг друга все-таки нашел.

Приблизительно в то же время было продемонстрировано свежее достижение танцевальной школы Энтель Эдэгиль - реконструированный танец павана, поставленный на четыре пары (не больше и не меньше). Этой постановке в клубе предшествовало множество обид со стороны тех, кто имел возможность наблюдать за разучиванием этого танца, но кого в постановку не взяли. (Позже оказалось, что танец для мира пропал - необходимых компонентов для его разучивания в клубе недоставало.) Ноэль прозвала этот танец "павана для избранных".

Еще через пару танцев на балу "поссорились" две дамы. Об этом было сразу же объявлено, но тут же выяснилось, что одна из двух дам совершенно не при чем, а вторая поссорилась с совершенно третьей дамой. Дам быстренько заменили и повели выяснять отношения. Я было обрадовалась, подумав, что дамы в бальных платьях сейчас начнут кидаться друг на друга с мечами. итоге меня ждало разочарование - ссора дам была всего лишь прелюдией к самому обыкновенному турниру. Турнир был построен следующим образом. Каждая из дам по очереди выбирала из молодых людей, возжелавших продемонстрировать свое искусство боя, по одному достойнейшему, и они сражались между собой. Воистину для этого дамы должны быть знающими и способными отличить на взгляд юношу сильного и ловкого от просто симпатичного.

Я немного посидела на турнире и, поняв, что ничегошеньки не понимаю в боевке, отправилась танцевать.

Где-то в середине бала я по какой-то надобности влетаю в гримерку. В гримерке застаю Корнелию, только что пришедшую и собирающуюся переодеваться. Я, не останавливаясь, здороваюсь с ней - и замечаю на ее лице абсолютно ошарашенный взгляд. Еще шаг - вижу, как она медленно раскрывает рот, явно собираясь что-то сказать, но, видимо, еще не до конца осознавая, что именно. Но вдруг в глазах появляется искра понимания. Она здоровается со мной в ответ.

Здесь я понимаю, что забыла снять маску.

Следующим развлечением для приглашенных был показ костюмов. Было порядка дюжины, так сказать, "образцов". Но помимо очень красивых нарядов я отметила еще одну безусловно положительную вещь: каждый выход отмечался двумя табличками, на которых было написано название костюма (или эпоха, к которой он принадлежит) и имя автора. Одним из номеров был представлен наряд Джульетты. Я не нашла в нем ничего особенного до тех пор, пока Корнелия не сообщила мне по великому секрету, что в этом платье ходит молодой человек по имени Никита! (Потом рассказывали, что из-за нежной кожи и небольшой груди его никто так и не рассекретил до тех пор, пока он сам себя не выдал, начав вдруг чрезмерно кокетничать). После бала была на несколько недель открыта охота на фотографии с этого показа. Видимо, некоторые платья, демонстрировавшиеся там, в скором времени будут клонированы.

Еще через некоторое время позвали в зал на спектакль ТБА. Я подсуетилась и заняла одно из лучших мест. Спектакль долго не начинался, и я снова убежала танцевать. Потом последовало повторное приглашение. Видимо, предполагалось, что в зрительном зале соберутся абсолютно все гости. В этот раз мне досталось место похуже, но все же сидячее, что я сумела оценить только после начала спектакля. Пришел Боря с пивом и сел рядом.

Как сейчас вспоминаю, слышно мне было отвратительно. Я сидела, вслушиваясь в каждое слово, пытаясь нанизать эти слова в голове на единый каркас и собрать всю сюжетную линию. Сюжетная линия никак не собиралась. Единственным воспоминанием со спектакля была красивая-красивая Анэт. Особенно красивой она была тогда, когда ее героиня умерла. Спектакль кончился внезапно. Я еще минуту сидела на месте и пыталась осмыслить, о чем же он был. Боря уже сорвался с места и, размахивая пивом, потянул меня к театру - высказывать восхищение. Помнится, Талена было в шоке от этого восхищения.

Меня на спектакле как будто и не было.

После я спрашивала у Талены, о чем этот спектакль. Обычно сами актеры очень любят рассказывать о своих постановках. Талена тогда коротко ответила, что о любви. Вдохновенного повествования, которого я ожидала, не последовало. Я поняла, что спектакль прошел мимо меня.

Где-то во второй половине бала девушки придумали себе новое развлечение - меняться платьями и масками. Вследствие этого возникла некоторая путаница, в основном среди молодых людей, не имевших возможности лицезреть весь процесс. Сильнее всех "размножилось", конечно же Ее Величество, но больше всего, на мой взгляд, произвело впечатление появление Ноэль N2 (Киры).

Почты на балу не было. Зато ответственная за почту Арвен очень лихо отплясывала рок-н-ролл. Очень жалко Киру, которая за день до бала как проклятая рисовала и вырезала около сотни кленовых листиков с номерами, чтобы почта на балу была возможна.

На балу менуэт танцевали в общей сложности пять раз. Один раз мне-таки посчастливилось станцевать его с Маглором. Мы бежали становиться в колонну с такой скоростью, с которой мелкие деревенские воришки улепетывают из чужого сада. Это был самый дикий восторг за весь бал - осознание того, что мы опередили Батыршина. Его не умалило даже то, что рядом не стоял Борис с круглыми глазами и явными недоумением от того, что я танцую с девушкой.

После Маглору посчастливилось нарваться на какого-то рьяного служителя Церкви. Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то моему вампиру предлагалось проследовать на костер за греховный образ жизни. Я вмешалась в разговор. Этот инквизитор отчаянно не верил в то, что я - ведьма. Он говорил мне, что "такое милое дитя должно прекратить всякие отношения с этим греховодником" и начать ходить в церковь. Я отвечала, что лучше буду ходить на балы и развлекаться. Эти тупые препирания могли бы продолжаться очень долго - я ждала от священнослужителя какого-то особого красноречия, а он, видимо, ждал, что я его сейчас испепелю. Или что его Господь испепелит меня. Но этого не произошло, поэтому, поизгалявшись еще немного, я утащила Маглора танцевать.

Под конец бала в зале материализовалась Полина, пожелавшая поразить всех своим танцевальным искусством. Ее обступили плотным кольцом. Поражались не только умелому исполнению ирландских танцев, но и длине платья. Реклама оказалась действительно эффективной - к ней потом валом повалили с вопросами о том, как и где можно этому научиться. Реклама имела еще и побочный эффект: Полину чаще других хватали в ручейке.

В конце бала все желающие смогли лицезреть кульминацию одной из салонных игр (и это должно было служить доказательством того, что салон имел место). Джерри в песне признавался в любви неизвестной даме (видимо, это было что-то вроде фанта). В качестве неизвестной дамы выступала Ранди. Момент был безусловно красив, но затянулся настолько, что зрители устроили хоровод вокруг этой сентиментальной сцены. Потом образовался второй хоровод, потом третий, а Джерри все пел, стоя на одном колене, а неизвестная дама все млела. Вот таким образом реализовалась идея посиделок с песнями.

Когда кончился бал, в гримерке Ранди пространно высказывалась о том, как плохо, когда тебя никто не узнает и, как следствие, не приглашает танцевать. Я поняла, что сама на балу сталкивалась с Ранди много раз, но только после осознала, что это была именно она.

После бала многих обуяло лирическое настроение. Некоторые даже отправились в ночь гулять по городу.

Было какое-то странное ощущение конца, а если точнее - завершенности. Перед этим балом у нас был последний пространный танцкласс на старом помещении. Оказалось, что мы практически последний раз глобально видим Нифу, Фолко, Эри. Последний раз глобально танцуем вальс. В еще одном периоде жизни Энтель Эдэгиль поставлена жирная точка.

Келебриан